Радость жизни с каждым вдохом. От рождения до совершеннолетия - Cтефан Завьялов

Во дворе дома маминых родителей росли три высокие черешни. Черешни были ранние, ягоды были крупные, желтые, сладкие и сочные. Дед до последнего лазил по веткам до самого верха деревьев и собирал ягоды, затем возил их продавать на базар. Однажды он упал и сломал ключицу, но это его не остановило. На следующий год он опять рвал черешню.

Дедушка умер в марте месяце, в тот и последующие года черешни практически не цвели и не приносили урожая, а на третий год они цвели рясно, как никогда, тогда умерла бабушка.

Бабушка была родом из России, где ее предки были хлеборобами пока они не переехали на Донбасс. Бабушка образования не получила и работала на заводе уборщицей. Когда она работала в бане, то иногда находила ценные вещи, рабочие забывали или теряли их. Она всегда старалась найти хозяина найденной вещи и вернуть ему. Она, как впрочем, и все мои родственники, была гордой и честной, жила без хитрости и лести.

Бабушка очень любила дедушку, и когда я гостил у них в раннем детстве, то мы с ней ездили на заводскую проходную встречать дедушку после работы. Особенно было интересно ездить встречать дедушку, когда его рабочая смена заканчивалась поздним вечером. Мы с бабушкой шли по вечернему поселку на трамвай, затем ехали в практически пустом трамвае, а потом стояли возле проходной в ожидании появления дедушки. Когда дедушка выходил с завода и видел нас, то он всегда рад был нас видеть, и мы все вместе ехали домой.

У мамы был младший брат. Как мама рассказывала, он был шалун еще тот. Они частенько колотили друг дружку. Однажды, мама простыла и ей поставили родители горчичники, потом сняли их, и она заснула. Так вот, просыпается она среди ночи оттого, что у нее нестерпимо печет пятка. Она как закричит на весь дом. От ее крика все проснулись и кинулись к ней. Оказывается, братишка стащил кусок горчичника, и когда она заснула, он умудрился прилепить его ей на пятку. В общем, досталось ему тогда хорошо.

Когда дедушка с бабушкой познакомились, то своего жилья у них не было. Жили они в заводском общежитии. На заводе обещали через несколько лет дать им квартиру, и они ждали этого с нетерпением. Затем они узнали, что желающим можно взять земельные наделы под застройку. И они решили взять землю. Начали строительство, жили здесь же, иногда приходилось ночевать на этом клочке земли под дождем. Через какое-то время построили домик, как они говорили «мазанку» и зажили в ней на долгие годы.

3

Родители папы были заводскими рабочими. Его отца моя мама не знала. Он умер в день, когда папа вел маму к себе, чтобы познакомиться с родителями.

Дед у меня был мировой. В 1943 году в возрасте 18 лет он ушел на фронт. Медали и ордена украшали его молодую, но прошедшую ад Второй мировой войны грудь. Ему посчастливилось выжить на войне и даже избежать ранений.

На фронте у деда был боевой товарищ, а отец товарища был большим чином в армии и он предложил своему сыну поступать в военное училище, тот сказал, что без своего друга, моего деда, никуда не поедет. Отец товарища сказал, без проблем давай поговорим. Дед встретился с военным и сказал, что хотел бы вернуться домой, но пока никого из армии не отпускают. Вскоре после этого разговора мой дед вернулся домой, где его ждала мать (поговаривали, она была благородных кровей в городе Курске до 1917 года) и два младших братишки.

Вернулся дед с войны, работал на заводе сварщиком, жил в коммуналке. Познакомился с бабушкой и забрал ее к себе. Один из братьев деда выучился на врача и уехал по распределению во Львов. Дед закончил заочно техникум уже после того как у него родилось двое сыновей.

В квартире у бабушки в разных комнатах висели три большие картины в добротных красивых рамках. На одной картине медведи резвятся в лесу на поваленном дереве, на другой поле зрелой пшеницы, а за полем начинается лес, сюжет третьей картины стерся из моей памяти. Бабушка рассказывала, что дед рисовал много картин и дарил их своим друзьям. Дед также раздал почти все свои военные награды, кроме одного ордена и медали, которые особенно были дороги ему. Намного позже бабушка оформит документы, и за эти награды будет получать ежемесячные выплаты.

Из коммуналки одна семья уехала и дедушке с бабушкой досталась вся квартира, целых три комнаты. Деда все любили. В начале девяностых годов, когда я работал на заводе, двое пожилых рабочих вспоминали моего деда с уважением. Один из них был учеником моего деда. Я слушал разговор, но о себе ничего не говорил. Они чем-то были обижены на похоронах деда, вроде бабушка чем-то им не угодила, поэтому особенного желания участвовать в разговоре у меня не было. Когда я пришел к бабушке домой, я тогда временно жил у нее, то сказал, что на работе был разговор про дедушку. Бабушка спросила, сказал ли я, что прихожусь ему внуком. Я врать не стал и сказал, что нет, она обиделась, не явно конечное, но неудовольствие на ее лице и в движениях от меня не ускользнули.

Бабушка рассказывала, что дед видел людей насквозь с первой встречи, кто чего стоит, но никого от себя не отталкивал. Дед умер быстро и неожиданно. С бабушкой в тот трагический день они красили полы в квартире. За день до этого дед на заводе принимал машину с электродами, он был мастером. Машина пришла с задержкой, и он не стал задерживать рабочих и сам разгрузил ее в металлический ящик-сарай. Тяжело ему пришлось в тот день.

На следующий день, деду нездоровилось, и чтобы поправить здоровье, по фронтовой привычке, попросил у бабушки выпить. Бабушка отказала, что мол, давай после работы, докрасим комнату, а потом, пожалуйста. Как там все было, не знаю, докрасили или дед уговорил всё же бабушку, но она пошла в магазин. Магазин был рядом с домом, прямо через дорогу. Она купила продукты и чекушку. Когда она вернулась домой, то увидела что дедушка, ему было тогда 47 лет, лежал на полу уже мертвый. В это время как раз папа вел мою маму знакомиться с родителями. Они подошли к подъезду, а тут такое дело. Папа жил на втором этаже, а на первом этаже этого дома жила подружка мамы куда она и зашла. Знакомство не состоялось.

Вскрытие показало, что все сердце деда было в рубцах. Сердечко перенесло несколько инфарктов, а в легких была жидкость. Как дед рассказывал бабушке, они, 18 летние пацаны, зимой попали на фронт. После очередного марш броска они расположились на привал. Пацаны, уставшие, сразу же повалились на мерзлую землю в снег, спать, а солдаты постарше сразу не ложились, а походили чуток, чтоб поостыть, а затем садились друг к другу спина к спине и так засыпали. Вот оттуда и простуда легких с жидкостью. Война все равно никого не отпускала без своей отметины.

Бабушка со своей семьей уехала из-под Мелитополя после раскулачивания ее отца. В их семье, как я слышал, один или два ребенка умерли в детстве, а всего у бабушки были две сестры и младший брат, так что семья была большая. Ее отцу после раскулачивания оставили худую лошаденку, телегу и отправили, куда глаза глядят.

Обустроились они в одном из сел. И вот началась Великая Отечественная война. Бабушкиного отца на фронт не взяли, жили они в землянке, где-то рядом проходила линия фронта. То немцы придут в их село, то свои. От своих доставалось больше. Немцы из жалости к многодетному потомству иногда помогали, а о своих бабушка запомнила особенно один случай.

Было затишье. Ни немцев, ни своих. Заходит к ним в землянку человек, оказалось свой, разведчик. Он зашел к ним, все расспросил, а затем остался на ночлег. Бабушка тогда думала, что ту ночь они не переживут, все они были перепуганы на смерть. Разведчик поужинал, выпил спирту, достал пистолет и начал воспитывать семью. Младшему брату было что-то год или два, так он, то его обещал пристрелить, то отца, как не принимающего активного действия в приближении победы, то всех строил к стене для расстрела. Бабушка тот день запомнила на всю свою жизнь. Ей было тогда около двенадцати лет. Слава Богу, никого разведчик не убил. Заснул красноармеец прямо за столом. Утром подошли свои, узнали, где разведчик, и забрали его.

Бабушка говорила, что ее жизнь изменилась в худшую сторону, после того как ее иконку, которую ей подарила с благословением ее бабушка, положили в гроб к умершему родственнику. Она не хотела этого, но ее особенно не спрашивали, и она смирилась с утратой, хотя говорила, что если бы настояла, то получила бы отнятое назад, но не стала спорить, о чем позже сожалела.

Еще бабушка рассказывала, что у них в избе, до раскулачивания была некая грамота. По этой грамоте их семья до определенного колена освобождалась от воинской повинности. Эту грамоту пожаловал одному из её предков военачальник, за победу в бою с татарами. Бабушка говорила, что даже я попадал бы под благословение дальнего предка. Но при пожаре дома, грамота была утрачена.